Почти никогда не посещаю в Польше церковь, а вот бывая во Франции, Германии или Италии часто, если есть время, специально изучаю расписание месс и стараюсь приходить. Будучи человеком совсем не религиозным, я получаю от этого бесконечное удовольствие, душа по-настоящему отдыхает. Но получать удовольствие и чувствовать причастность к таинствам, веру во все ритуалы — вовсе не одно и то же. А так как последнее доступно только людям искренне и глубоко верующим и, более того, именно религиозным, я чувствую порой острое сожаление, что я таковой не являюсь.
Мне кажется, это действительно прекрасно: у таких людей есть постоянная опора в жизни, постоянный, ведущий их через тернии свет. Несколько раз — впервые давно, четыре или пять лет назад в Кёльне; второй раз полтора года назад во время пасхальной службы в Нотр-Дам в Париже - меня охватывало всепоглощающее, неземное чувство радости и света, о которой Достоевский устами Кириллова говорил, будто его невозможно и выдерживать более нескольких минут, так оно сильно. Воистину, это было то самое чувство; чувство, ради которого, пожалуй, стоит переживать самые тяжёлые и мрачные периоды, за несколько мгновений которого можно отдать всю жизнь — но Бога я всё же не чувствовала. Благоговение — было, но вызвано-то оно было не Богом, а только красотой, и можно, конечно, считать красоту одним из проявлений Господа, но только лишь одним из проявлений, а никак не Им самим.
Отчего-то кажется мне, будто те люди, которые верят, что в ритуалах, ими совершаемых, содержится не только красота, но и Бог — эти люди знают и понимают намного больше меня, и их вера делает их намного ближе к просветлению, нежели меня — мои знания или даже моё острое чувство прекрасного. Ибо я чувствую остро, но не глубоко; я вижу лишь лежащее на поверхности; они — стоящую за этим истину, Господа, свет.