читать дальшеС поэтическими переводами у меня как-то не заладилось, и дело даже не в том, что я недостаточно хорошо владею языком: нет, просто я твёрдо убеждена в том, что как бы переводчик ни старался быть объективным, всё равно то, что он доносит до читателя - искажённая, многократно преломлённая всеми гранями сознания версия оригинала. От оригинала в ней — почти ничего. Или не почти.
Но в данном случае я не ставлю цели дословно передать написанное автором. Я следую извечному принципу: пиши, когда не писать уже не можешь. И я не могу. Не могу смириться с тем, что все эти слова написаны до меня кем-то другим, и потому я их уже написать не смогу. Я перевожу (надо заметить, весьма вольно) исключительно потому, что не могу найти иного выхода для чувств, возникающих при прослушивании оригинала (Mick Harvey - October Boy) и превращающих всё внутри в кровавую кашицу.
Октябрьский мальчик, ты с детства был на язык остр и колок,
но звуковой пистолет заряжен, так много ли ещё жить?
Октябрьский мальчик, отравленный рок-н-роллом,
поющий грустные песни, любящий Shangri-Las,
на вид - бесконечно спокойный, почти что достигший вершин,
просит меня чиркнуть ему пару строчек в моей книге мёртвых,
но не так скоро;
просит чиркнуть ему пару строчек, но не спешить.
Октябрьский мальчик, легко обманувшийся мифом,
ты за это слишком уж дорого заплатил.
Октябрьский мальчик с единственной розой в руках,
беспощадный к своей гитаре, из струн выжимавший крик
с каждым риффом,
но на последнем пути вместе с нею оставшийся тих...
И я напишу для тебя пару строчек в моей книге мёртвых,
но грустных или весёлых?
Я напишу, но будет ли значить хоть что-то всё то,
что осталось
непроизнесённым?
(03.05.2015)