Вообще мне уже ой как давно хотелось перевести что-нибудь у Сассуна, слишком уж хорош его слог (который, впрочем, мне всё равно не удалось сохранить) и слишком уж душераздирающи мотивы. В результате получился самый большой поэтический текст, что я когда либо писала — хотя, конечно, перевод вольный весьма..
To Any Dead Officer
By Segfried Sassoon
Well, how are things in Heaven? I wish you’d say,
Because I’d like to know that you’re all right.
Tell me, have you found everlasting day,
Or been sucked in by everlasting night?
For when I shut my eyes your face shows plain;
I hear you make some cheery old remark—
I can rebuild you in my brain,
Though you’ve gone out patrolling in the dark.
You hated tours of trenches; you were proud
Of nothing more than having good years to spend;
Longed to get home and join the careless crowd
Of chaps who work in peace with Time for friend.
That’s all washed out now. You’re beyond the wire:
No earthly chance can send you crawling back;
You’ve finished with machine-gun fire—
Knocked over in a hopeless dud-attack.
Somehow I always thought you’d get done in,
Because you were so desperate keen to live:
You were all out to try and save your skin,
Well knowing how much the world had got to give.
You joked at shells and talked the usual “shop,”
Stuck to your dirty job and did it fine:
With “Jesus Christ! when will it stop?
Three years ... It’s hell unless we break their line.”
So when they told me you’d been left for dead
I wouldn’t believe them, feeling it must be true.
Next week the bloody Roll of Honour said
“Wounded and missing”—(That’s the thing to do
When lads are left in shell-holes dying slow,
With nothing but blank sky and wounds that ache,
Moaning for water till they know
It’s night, and then it’s not worth while to wake!)
Good-bye, old lad! Remember me to God,
And tell Him that our politicians swear
They won’t give in till Prussian Rule’s been trod
Under the Heel of England ... Are you there? ...
Yes ... and the war won’t end for at least two years;
But we’ve got stacks of men ... I’m blind with tears,
Staring into the dark. Cheero!
I wish they’d killed you in a decent show.
Как там на небесах? Я был бы знать не прочь, вечный ли день ты сыскал? или вечную ночь?
Как ты? Я вижу тебя — стоит глаза закрыть; слышу голос, готовый всякий раз подбодрить...
Как ты? Твоё лицо передо мной до сих пор, словно бы ты не ушёл в вечный ночной дозор.
К чёрту траншеи! Тебе был по душе покой; много бы ты отдал, чтоб воротиться домой;
много бы ты отдал, чтоб воротиться к друзьям... всё - позади, они могут не ждать телеграмм.
Зная, что обречён, ты отправлялся в бой; всякому — свой конец, в пулемётном аду был твой.
То, что ты был не жилец — я мог сказать наперёд:
выживают обычно те, кто того совершенно не ждёт,
ты же был жизнелюб, шутил, когда сверху падали бомбы,
говорил постоянно, что мол, это длится уже три года,
говорил, мол, пора наконец сдвинуть линию фронта...
Потому-то, узнав о том, что ты брошен ждать свою смерть,
я не верил, хотя и знал — так, конечно, оно и есть.
"ранен... без вести..." — пара слов, очень лёгких для тех, кто там не был,
а за ними лишь боль от ран, да пустое серое небо,
да мольбы о глотке воды (слышу голос, он глух и стиснут)...
а потом — опускается ночь, и вставать — уже нету смысла.
Что ж, прощай, старый друг... Да Богу сказать не забудь, что политики наши клянутся с пути не свернуть
до тех пор, пока не разгромлен будет прусский народ... эй приятель, слышишь? Да, пусть прежде год или два пройдёт,
но у нас - огромный людской резерв...
Я смотрю пред собой во тьму,
я от слёз ослеп.